В Эйстгарде мы пробыли не долго. После того, как нам удалось спасти дочь здешнего правителя, нам готовы были угодить и без приказа императора. Даже в такой странной просьбе, как выделить две галеры с командой для занятия пиратством. Хотя здесь тоже возникли определенные проблемы. Военный флот у империи не слишком развит – ничего удивительного, здесь еще ни разу не приходилось воевать на море. Я вообще заметил, что природная изоляция империи, долгий мир, не слишком хорошо сказываются на боеготовности ее армии. И если с пехотой все не так плохо, то боевого флота нет в принципе. В прохладной северной части океана, там, где воды империи граничат с герцогством, курсируют две дюжины сторожевых галер – и это все. Говорят, в последнее время император вынашивает идею начать строительство мощного флота – не для того даже, что бы напасть на соседей, а для создания научной экспедиции. Легенды утверждают, что за океаном есть неведомые земли, с которыми в незапамятной древности даже велась торговля, но после череды разрушительных войн жителям нашего материка стало не до далеких земель. Я всемерно поддерживаю эту идею. Мне всегда было любопытно, что там, за океаном. Да и знание о том, что у твоей страны есть сильный флот, думается, должно здорово успокаивать. Все‑таки в последнее время нами как‑то слишком сильно заинтересовались соседи, что не может не настораживать.
В общем, корабли‑то нам выделили, но капитаны выглядели очень озадаченными. Пиратством им до сих пор заниматься не приходилось. Если они замечали одинокого купца, зашедшего слишком далеко на юг, то просто позволяли ему идти туда, куда ему хочется. А боевые корабли в здешние воды не заходят. Так что планирование операции нам тоже пришлось брать на себя.
– Вот что, парни, – прогудел шеф, когда мы собрались в каюте перед отплытием. – Я понимаю, что это не совсем ваш профиль, но надо бы что‑то придумать. Нам нужно купеческое судно. С товаром. Желательно, чтобы команда осталась жива – мы же не настоящие пираты. Но без фанатизма, свои шкуры бережем так, будто собрались жить вечно, мне никаких ЧП не нужно. У кого какие идеи?
Временные наши подчиненные призадумались, потом капитан, тот, что помоложе, Бьернссон, решил высказаться:
– Вообще‑то мы отрабатываем абордаж на учениях. Лишняя тренировка бойцам будет даже полезна. Если идти на веслах, то легко догоним любую купеческую посудину. Но вот насчет того, чтобы обойтись без жертв… Я вам так скажу, господа. Если просто в лоб нападать, то жертвы будут. И может, не только с их стороны. Я слышал, купцы у них встречаются очень боевые, из бывших наемников. Просто потопить – это можно, маги наши не даром хлеб едят, а вот захватить, да еще без жертв – сомнительно. Вот разве леди Игульфрид поможет? Я слыхал, она не последняя ведьма?
Я с некоторым удивлением выслушал такой лестный отзыв о нашей ведьме. То есть о ее способностях я был такого же высокого мнения, как и капитан Бьорнссон, удивил меня тот факт, что об этом знают даже так далеко от привычного местообитания девушки. Кажется, ее это тоже удивило:
– Лестно и неожиданно почувствовать себя настолько могущественной ведьмой, но, боюсь, вы преувеличиваете мои умения. Я тоже могу потопить корабль… И даже, возможно, не один, если сильно разозлюсь. Но ничего полезного нам предложить, к сожалению, не могу. Усыпить я могу максимум одного человека, и то, если нахожусь к нему достаточно близко. Глаза отвести от целого корабля тоже не смогу. Даже и не знаю, что можно сделать.
Тут у меня неожиданно возникла идея:
– Леди, а все‑таки, насколько близко должен находиться разумный, чтобы вы его усыпили?
– Чем ближе, тем лучше. В идеале – на расстоянии вытянутой руки. Если сильно напрячься, то с такого расстояния, как до господина Огрунхая смогу справиться, – она кивнула на шефа, который стоял на другом конце комнаты, у стены, задумчиво разглядывая портрет основателя Эйстгарда. – А что, какие‑то мысли?
– Да. Я просто подумал, ведь не обязательно грабить купцов днем? У нас есть чудесные зелья ночного зрения. Можно охотиться по ночам – купцы обычно не заходят в бухты на ночь, идут по звездам. Заметить их можно издалека, тем более, у них всегда фонарь на носу. А у нас фонаря не будет. Подойдем поближе, а к купцу вообще на лодке. Ты, Игульфрид, усыпишь часового, рулевого, или кто там у них будет. Насколько я знаю, большая часть команды все равно должна спать. Так что дальше все просто. Сонных разумных проще захватить так, чтобы не навредить ни им, ни себе.
– Это может сработать, – согласился второй капитан, тот, что постарше.
Второй раз в жизни я путешествую по морю, и, кажется, сейчас мне это нравится даже больше, чем когда мы шли в родовое гнездо семейства Эйст. Легкое дуновение ветра, тихий плеск волн, запах соли и водорослей, поскрипывание палубы, прекрасный профиль леди Игульфрид, вырисовывающийся на фоне звезд – чудесная в своей неправдоподобности картина. Каждую ночь я проводил на палубе, хотя большой необходимости в этом пока не было – мы все еще находились в водах империи. Мне не было скучно, меня не беспокоили тяжелые мысли – меня вообще никакие мысли не беспокоили, и это было ужасно умиротворяющее ощущение. Леди Игульфрид, кстати, тоже проводила большую часть ночи на палубе. Объяснила это тем, что ей нужно привыкать к ночному образу жизни – когда начнется охота, присутствовать на палубе ночью станет ее обязанностью. Я сделал вид, что поверил, хотя догадывался – причина ночных бдений в том, что ей тоже нравится ночное море. Некоторая неловкость, поселившаяся в нашем общении с некоторых пор, не позволяла нам вести бессмысленные и бесцельные разговоры, как раньше, и даже стоять рядом было как‑то неудобно, так что мы держались немного поодаль друг от друга. Но так было даже лучше – я мог без стеснения любоваться ее силуэтом, когда мне этого хотелось, или смотреть на слегка фосфоресцирующие волны, следя за неясными пятнами света, медленно передвигающимися где‑то в глубине, и строить теории об их происхождении – одна другой фантастичнее.
Наутро я выслушивал дежурную порцию насмешек от шефа и Ханыги. Дело в том, что в одну из ночей шефу тоже не спалось. И ему вздумалось подняться на палубу, вместо того, чтобы по своему обыкновению пойти на камбуз, и стащить у кока что‑нибудь съестное – особенно орк уважал чебуреки, которыми кок иногда баловал команду и пассажиров. Чебуреки у него получались просто чудесные, в отличие от некоторых других блюд. Но за чебуреки команда готова была терпеть многое, так что коку ничего не грозило. Так вот, шеф по какой‑то причине не стал следовать своей же привычке, и поднялся на палубу. Потом он рассказывал гнусно хихикающему гоблину:
– Поднимаюсь, значит. Осторожно так, думаю, как бы не смутить, мало ли, что они там делают, пока мы дрыхнем. Потом смотрю – не, тут смущать нечего. И самому смущаться не получится, потому что стоят наши голубки на таком расстоянии, что тихого голоса уже не слышно, и молча пялятся каждый в свою сторону. Я прям опешил, и стал наблюдать. Так вот, пялятся, значит, потом кто‑нибудь один оглянется на другого, и снова смотрят во тьму. А потом я не удержался и говорю: "Извините, что прерываю вашу беседу, но вам не кажется, что уже пора спать?" И ты представь, оба вздрогнули, и я даже несмотря на темноту разглядел, как они покраснели!
Каждое утро история обрастала все большими, и все менее правдоподобными подробностями, хотя больше шеф ни разу на палубе не показывался. А мне эти "ночные бдения" помогли, наконец, разобраться в себе и своем отношении к леди Игульфрид – только мира в душу мне это не принесло. Я решил, что мне плевать, какие там были подлые своднические планы у наших бывших семейств, результат их мне нравится. И, пожалуй, я влюблен в нашу фиолетовоглазую ведьму – признаваться в таком было страшновато даже самому себе. Вот только сам я после всех этих интриг не вызываю у девушки иных чувств, кроме дружеских. Не стоит навязывать ей свое общество, думал я. Может быть, со временем моя персона перестанет напоминать ей об оскорблении, которое нам нанесли.
Спустя дюжину дней мы, наконец, вышли из территориальных вод империи. Торговые суда северных герцогств ходят вдоль берега, нам же пришлось отойти подальше, чтобы не переполошить купцов, и чтобы не дай боги, нас не заметили на берегу. Мне пришлось выдержать нестоящую баталию с шефом и Ханыгой по поводу моего участия в абордаже. Я настаивал на том, чтобы провернуть все самому – по моему плану после того, как леди Игульфрид усыпит часового, я должен буду один подняться на борт, и, воспользовавшись своими новоприобретенными способностями сделаться таким же незаметным, как на балу. Оглушу всех, кого встречу, а уже потом остальные смогут подняться на борт и связать спящих. Я даже скрывать не стал, что мне просто хочется проверить свои способности в настоящем деле, и притом относительно безопасном. Остальные из нашей компании вполне резонно возражали: если у меня что‑то не получится, я останусь один на судне, полном недружелюбно настроенных разумных. В конце концов, мы сошлись на том, что шеф и Ханыга поднимутся на борт вместе со мной, но вмешиваться не будут, если только не произойдет какой‑нибудь неприятности.